MPEG4-VCD

Биографии

Услуги

От автора

Найти:     на    videospp.narod.ru Народ.Ру Яндексе    

   НАВИГАЦИЯ ПО САЙТУ

---

Главная
Вся коллекция
Сортировка фильмов
по алфавиту по режисёру по актёрам по году выпуска
Биографии актёров
весь список по алфавиту
Биографии режисёров
весь список по алфавиту
Фотогалерея
обложки к дискам
Ссылки
Обратная связь

Изгой (Cast Away)

---

---

Обзор

      Мы все уже слышали, что режиссёр Роберт Земекис снимал Потерпевшего крушение в два приёма, будучи вынужден в течение года заниматься тем, Что лежит внизу (What Lies Beneath), в ожидании, пока Том Хэнкс сбросит 20 килограмм, как и подобает современному Робинзону Крузо.
      Хэнкс снова претендует на "Оскар", играя роль Чака Ноланда, специализирующегося на устранении проблем системного аналитика Federal Express, жизнь которого расписана по минутам. "Давайте не совершать грех и не поворачиваться ко времени спиной", - говорит он, приводя в порядок дизорганизованный московский офис. Но то, что сначала выглядит, как полнометражный рекламный ролик FedEx, превращается чуть ли не в эпопею о выживании, когда Ноланд высаживается на необитаемом острове Южного Тихого океана и вынужден справляться с последующими физическими и отнюдь не системными трудностями. По существу театр одного актёра, Потерпевший крушение представляет из себя жуткую артистическую и коммерческую авантюру как для Хэнкса, который также являлся продюсером, так и для Земекиса. 75-минутная вторая часть фильма почти целиком лишена диалогов или драматического импульса и держится только на мужестве актёра и мастерстве режиссёра.
      Начальные сцены в Москве и центральном офисе FedEx в Мемфисе, Теннесси, сняты дрожащей камерой, наполнены маниакальными персонажами и изобилуют иронией. "Я сейчас вернусь", - говорит Ноланд своей девушке, Келли (Хелен Хант), откладывая предложение выйти за него замуж ради посадки в транспортный самолёт, отправляющийся на Таити. В действительно ужасающем эпизоде его самолёт падает в море - в чисто паническом порыве Хэнкс цепляется за надувной плот, метаемый колоссальными волнами под разрываемым молниями небом а-ля Идеальный шторм (The Perfect Storm). В конце концов его вымывает на прекрасный, но пустынный остров, который оказывается не более, чем вулканическим обнажением.
      Начиная отсюда фильм следует по обычному пути, на котором Ноланд молча старается найти еду, воду, укрытие и тепло. В контраст предыдущей части Земекис выражает островную жизнь Ноланда статичными кадрами и использует приглушённые окружающие остров звуки для подчёркивания одиночества. С помощью содержимого багажа FedEx, который начинает выносить на берег - случайные позиции, как, например, видеокассеты, волейбольный мяч и коньки, - Ноланд (прирождённый специалист по устранению проблем) моделирует решения его многочисленных затруднений. Но как только выживание становится обеспеченным, безмятежность острова становится тюрьмой для Ноланда, и часы прилива раздражающе отсчитывают минуты несвоевременной вечности. Его битва с одиночеством и отчаянием, вероятно, более захватывающа, чем его физическая борьба, и заставляет его, что совершенно правдоподобно, завести верную дружбу с мячом, из-за которого он разодрал в кровь всё лицо. Уилсон, как он его зовёт, естественно появляется от одиночества Ноланда и даёт Хэнксу возможность произносить свои мысли вслух. Танцует ли он вокруг костра, колет ли кокосы, шепчется ли с мячом, диапазон простых эмоций, изображаемых Хэнксом, феноменален.
      Не секрет, что Ноланда спасают. Усвоив, что выживание заметно отличается от жизни, по возвращению к цивилизации Ноланд эмоционально плывёт по течению, пытаясь собрать по кускам осколки своей жизни. Воссоединение Хэнкса с Хант, производящей очень сильное впечатление за своё скудное экранное время, содержит достаточно глубины и нежности, чтобы стать центром иного фильма. К сожалению, эту наименее исследованную и благодатную почву сценарий Уильяма Бройлза-младшего как раз обходит стороной, как только приходится давать ответ на вопрос, который она ставит: как человек может воскресить себя после четырех лет духовной смерти? 25-минутный третий акт слишком короток, особенно на фоне мудрости и технической выразительности первых двух часов.